Надежда Васильева

На календаре был канун Нового года. Шёл последний день предпраздничной торговли. Редкие покупатели, мельком взглянув на неё, равнодушно проходили мимо. Неужели её так никто и не купит? Что же тогда с ней будет? И почему забыл про нее этот парень? Пусть бы в подарок. Разве она спорила? Всяко лучше, чем в печь или на свалку. От этих безутешных мыслей у ёлки задрожали нижние ветки, и  она, почти без чувств, упала в сугроб, который намело у шеста нехитрого проволочного ограждения. К ней тут же подбежала рыжая сторожевая собака,  обнюхала её ствол и беспардонно задрала заднюю лапу!

В этот момент совсем рядом остановились мужчина, женщина и маленький мальчик лет шести.

- Ну, Венька, какую будем брать? - окидывая взглядом небогатый выбор, шутливо потрепал сына по шапке мужчина. В том, что это были отец с сыном, у ёлки сомнений не было. Малыш был как две капли воды похож на этого доброго, улыбчивого человека.

Продавец, толстый дядька в пуховике, очень похожий на снеговика, переведя взгляд с сына на отца, пораженно хмыкнул в усы:

- Тут уж не поспоришь! Твой! Ну прямо копия в миниатюре! – И, обращаясь к малышу, спросил: - Какую наглядел?

- Эту хочу! - И маленькая тёплая рука осторожно дотронулась до ёлкиного  колкого ствола.

- Да ну! Облезлая какая-то! - презрительно скривила тонкие губы женщина и брезгливо передёрнула плечами, заметив  жёлтую дырку в снегу, оставленную сторожевой собакой.

- Нет, мама! Она красивая! Давай купим её! – упрямо настаивал мальчик. -  Ну, пожалуйста!

  - Ну и красавица! – язвительно отвернула лицо в сторону Венькина мама. - Со сломанной макушкой!

  - Ну, это не беда! На макушку звезду наденем, - поддержал мальчика отец.  - Раз Венька просит - так тому и быть!

Решительный голос мужчины ёлке сразу понравился, и она  с благодарным трепетом подалась ему навстречу.

  Елку поставили на широкий подоконник, в вазу с родниковой водой, которую достала для неё из серванта полная, но очень шустрая старушка. Такого радушного приёма ёлка никак не ожидала. Вдоволь напившись чистой воды, она вся разом оттаяла и даже распушилась от радости. На неё повесили большие блестящие шары и две гирлянды с разноцветными огоньками. Маленькие лампочки одной из них поочерёдно вспыхивали то ярко-красным, то синим, то изумрудным светом, а то вдруг начинали мигать тремя цветами одновременно. Лампочки другой  зажигались одним, ярко-серебристым, светом, и, казалось, огоньки исполняют какой-то азартный и торжественный танец.

  Ёлка взглянула на себя в большое зеркало, что висело на противоположной стене прихожей, и вся затрепетала, теперь уже от явного удовольствия. Королева!!! Но тут Венькина мама почему-то закрыла дверь в прихожую. Тогда ёлка стала любоваться своим отражением в тёмном экране телевизора. И снова поймала на себе ревностный взгляд. Ох уж это женское соперничество! Не успела подумать, как Венькина мама взяла да и включила телевизор. На экране красовалась собой огромная ель, упирающаяся своей макушкой в самое небо. Она стояла в центре большой площади в окружении ледяных горок и сказочных избушек, вокруг которых толпились визгливые ребятишки. Низкорослые пони, горделиво позванивая привязанными к дугам бубенцами, катали в своих расписных повозках вокруг площади всех желающих. Лампочки на этой ёлке были большими и мигали в такт весёлой музыки. Ёлка заворожённо смотрела на экран, но никакой зависти не испытывала. Мама-ёлка с детства учила её с благодарностью принимать всё, что даётся судьбой. Всему свой час! К тому же за время пребывания на ёлочном базаре она наслушалась, насмотрелась и натерпелась всякого. Ну и пусть Венькина мама любуется красавицей ёлью на экране, зато Венька не отходит от неё ни на шаг. От его восторженного взгляда у ёлки закружилась голова. Шары на нитках быстро-быстро закрутились, сначала в одну, потом в другую сторону. А он ещё взял и нежно тронул рукой её ветки. Ёлка мигом спрятала с иголок острые коготки.

- Мама, правда, наша ёлка самая красивая?!

Но мама не удосужилась даже ответить. Зато появившаяся в дверях гостиной бабуля всплеснула руками:

- Конечно, красивая! Это ты выбирал?

Венька гордо кивнул и, вероятно, для пущей важности шмыгнул носом.

А к вечеру гостиная заполнилась какими-то людьми. Они клали под ёлку подарки и с неподдельным интересом разглядывали её сверкающий наряд. Запах мандарин, пирогов и  свечей не мог перебить ее хвойного благоухания. Всю новогоднюю ночь в квартире было шумно и весело,  громко звучала музыка. А под утро, ни с кем не простившись, праздник незаметно исчез. Гирлянды выключили. В приоткрытую форточку тихонько заползла замёрзшая скука и, судя по всему, решила обосноваться в гостиной надолго. 

Днём в комнате орал полоумный телевизор, который для Веньки включила бабуля. Но Венька его не смотрел. Он словно прилип к морозному окошку. И радости в его глазах не было, хоть праздники ещё не закончились и со двора в квартиру доносился визг и смех его сверстников. Впереди, по словам бабули, ещё Рождество и Святки, а потом Крещенье. Так почему же Венька такой грустный?  Тс-ссс! Вот он поворачивается к ней. Ёлка дрогнула и замерла. Может быть, хоть сейчас что-нибудь прояснится?

- Ёлка, миленькая, - тихонько зашептал Венька. – А где теперь папа? Почему он ушел? Где ночует? Бабуля говорит, что у дяди Вити. Что случилось? Из-за чего они с мамой поссорились? Вернётся ли он к Рождеству? Раньше папа никогда не уходил из дома. И мама так изменилась! Всё время молчит, а глаза, как у снежной королевы. Ни на какие вопросы не отвечает, будто я в чём-то перед ней виноват. Стал ей про динозавров рассказывать, а она мне так зло говорит: "Хватит ерунду молоть! К психиатру дяде Жене захотел? Так сходим”. Больно нужен мне ее дядя Женя! Длинный, что кол осиновый, и сутулый, как рыболовный крючок. Да ещё эта дурацкая косичка на затылке! Пристал со своими вопросами: "Скажи, дружок, тебе часто снятся страшные сны?”. Какое ему дело?! А сон страшный,  действительно, приснился, сразу после этого разговора. - Венька оглянулся и понизил голос. - Приснилось, будто этот дядя Женя с мамой танцует, а из-под белого халата у него хвост торчит. Длинный, как шланг резиновый, с мохнатой кисточкой на конце. И на голове из-под волос рога торчат. Обнимает маму своей волосатой рукой, к себе притягивает, а у самого в глазах красные фонарики горят. Страшный такой! Ещё на Новый год в гости припёрся! Папе водки в рюмку всё подливает и подливает. Конечно, сначала при гостях ни хвоста, ни рогов не показывал. Но копытом маме на туфлю всё-таки наступил. Я видел! И маму словно околдовал. Смотрит ему в глаза и никого вокруг не видит: ни папу, ни бабушку, ни меня! Вот потому я и закричал: "Мама! Пусть он уйдёт!”. Ты помнишь, что тут началось?!

  Ещё бы! Ёлка помнила. Со всех сторон на Веньку накинулись взрослые: "Ну и ребёнок!”, "Слишком много себе позволяет?!”, "Уложите его немедленно спать!!!”.

  От этих горьких воспоминаний по Венькиным щекам потекли горячие слёзы. Ёлка вздохнула так тяжело, что зелёные иголки посыпались на гладкий паркетный пол. Знала она и то, что было потом, после того, как бабушка увела Веньку в спальню. Но об этом лучше молчать!

  - А знаешь, ёлка, почему мама потащила меня к этому психа..психу..психиатру? – от слез Венька с трудом вымолвил это слово -  Просто я вижу всё, о чём думаю. А мама не верит, что такое может быть. Вот, например, мама спрашивает: "Какой он, твой динозавр Кеша?”. Я ей рассказываю всё в деталях, а у неё в глазах испуг.

  Венькину бабулю ёлка любила. Та каждый день подливала ей в вазу свежей воды. От неё всегда вкусно пахло пирогами и ванилью. А ещё бабуля души не чаяла в Веньке.

  Прошло несколько дней, тихих, угрюмых, как гипсовая маска Пьеро, висящая в комнате родителей. Венькина мама приходила домой поздно и тут же исчезала в спальне. Глядя ей вслед, бабуля только  головой качала.

Перед Рождеством к ним забежал дядя Витя и передал Веньке подарок от папы: пожарную машину с длинным шлангом, через который можно было "взаправду”, как выразился Венька, качать воду. Венька давно о такой мечтал. И поначалу обрадовался, но не надолго. Оно и понятно: зачем ему эта машина, если сам папа домой так и не вернулся. И потому новые джинсы, что подарила мама, Венька примерять не стал, хоть карманы и дразнились смешными аппликациями.

  Венька крепко подружился с елкой и делился с ней всеми своими секретами. А если чего-то и не договаривал, то она легко читала это в его глазах. Ведь в них отражается все, о чем думает человек. Без зазрения совести может лгать болтливый язык, способны лживо кривиться губы, может гнусно фальшивить предательский голос, но глаза!.. Даже у самых коварных людей они могут притвориться лишь на минуту, не более... И если долгое время, молча, наблюдать за ними со стороны, в них видно всё, что творится на душе у человека.

 - Ёлка! - однажды тихонько позвал ее Венька. - Вот бы знать, кто такой этот Иисус Христос! Я у бабушки спрашивал. Она хотела рассказать, но мама не велит. Говорит, мол, нечего забивать ребенку голову всякой ерундой... Ей этот дядя Женя внушил, что у меня  психика слабая. И даже таблетки какие-то выписал, но бабуля мне их не дает, выбрасывает в помойное ведро. Мама об этом не знает. Как ты думаешь, кто из них прав? Мне кажется, бабушка. Таблетки ведь горькие очень! А еще мама бабушку ругает за иконы, что в бабулиной комнате висят. Но бабуля все равно молится Богу каждое утро и  каждый вечер. Говорит, что ей этот Бог помогает. Я у папы спрашивал. Он только плечами пожимает. Одно твердит: "Вырастешь - сам во всем разберёшься!" Но ведь это будет так нескоро! А еще я хочу знать, что будет со мной, когда  умру? Но, ни бабушка, ни папа, ни мама слышать об этом не хотят! Почему?

  Елка молчала. Да и что на это скажешь? Таким премудростям ее в лесу не учили. Правда, однажды она видела, как упала старая замшелая ель. Упала от легкого порыва ветерка, бежавшего впереди грозовой тучи. Легла на землю спокойно, достойно, красиво, без треска и скрипа, без судорожной ломки сучьев, не подмяв под себя никого из молодняка. Еще долго по лесу гуляло эхо глухого удара, словно откуда-то из-под земли звучала музыка вселенского гимна великой мудрости бытия. И только почему-то мелко дрожала стоящая поодаль высокая осина, нервно сбрасывая с себя яркие осенние листья. Они медленно кружились в воздухе и опускались на шершавый ствол упавшей ели разноцветными пятнами – бордовыми, красными, желтыми. Потом хвоя ели побурела и осыпалась, тонкие веточки засохли и обломались. А через год на гладкий сухой ствол могли присаживаться для отдыха усталые ягодники и грибники. Они нежно гладили руками теплую древесину и благодарили ель за добрую услугу. О такой смерти можно было только мечтать! А ещё ёлке тоже очень хотелось вырасти. Но возможно ли это теперь?

  В канун Рождества они опять были втроём: ёлка, Венька и бабуля. Венька, как всегда, смотрел в окно и грустно водил пальцем по снежным рисункам, какими разукрасил стёкла влюблённый в ёлку крещенский мороз. Он всюду рисовал её лапки, даже на стёклах троллейбуса, остановка которого была видна чуть в стороне от их двора. Но сейчас ёлке было не до его признаний. Ей было жаль Веньку. Жаль так, что по стволу её текли липкие, как смоль, слёзы.

  А когда пробило двенадцать, бабушка взяла в руки карты. Раскладывая их по дивану, нарочито бодро напевала песенку про какого-то попугая. Слова известных песен бабуля, как по секрету сообщил ёлке Венька, любила переиначивать на свой лад. И от этого все песни, даже самые серьёзные, в её исполнении звучали очень смешно.

  Нагадал нам попугай счастье по билетику.

  Я три года берегу эту арифметику.

  Любовь – кольцо. А у кольца начала нет

  И нет конца! Любовь– кольцо!

- Бабуль, ну что там у них? - как бы между прочим спросил Венька, не отводя печального взгляда от окна.

Ёлка хмыкнула. Хитёр, однако! Сейчас бабуля, как под гипнозом, выложит ему всю подноготную. И только потом спохватится. Так оно и есть!

- Да ничего хорошего! Опять этот бубновый валет возле неё трётся! Вот нечистая сила! Откуда он взялся-то на нашу шею, дьявол?! И эта тоже хороша! Всё хвостом трясёт! А отца на горизонте не видать!

Вскинув испуганный взгляд на Веньку, прикрыла рот рукой. Опомнилась! Погрозила ему пальцем:

- А ну не выспрашивай! Не твоего ума дело!

Подошла к иконе, перекрестилась.

- Прости ты меня, Господи, что опять за карты взялась. Бес попутал. Сую нос не в свой вопрос. Прости и помилуй. На всё воля твоя.

- Бабуль, а где мама? – допытывался Венька.

- А я почём знаю! Леший носит! Я ей сегодня устрою праздник! А ты ложись-ка спать! Пойдём, я тебе новую сказку расскажу.

  - Бабуля, миленькая! Подожди минутку. Я хочу желание загадать! Ты ведь говорила, что оно может исполниться. Ведь сегодня волшебная ночь!

  Венька достал с полки фломастеры и нарисовал на чистом листе ватмана папу с мамой. Они крепко держались за руки.

  - Бабуль! Я так хочу, чтобы они помирились! Если завтра на картинке появится солнышко, значит, папа вернётся домой и у них всё будет хорошо. А если нет…

  Венька шмыгнул носом, и по щекам его покатились крупные слёзы. Бабуля проворно вскочила, вытерла мокроту  с Венькиного лица своей пухлой ладонью и прижала Веньку к мягкому боку:

  - Не горюй, внучек! Всё образуется. Вот увидишь! Это я тебе обещаю! А я, ты знаешь, слов на ветер не бросаю. Вспомни: разве обманывала когда?

Венька уткнулся носом в ее грудь и успокоился, поверил. Бабуля повела его в спальню.

Щёлкнул выключатель. Ёлку окутала темнота. Но спать не хотелось. Из окон соседних домов в гостиную проникали отблески света и пробивались приглушённые отголоски чужой гулкой радости. И ёлке так захотелось нарисовать на картинке солнце! Только как это сделать? И вдруг осенило! Да проще простого! И стала усердно скидывать иголки, осыпая ими игрушечный шар. Иголки ложились на картинку ровным кругом. Потом принялась выкладывать лучики. Чем не солнышко?! Только зелёное.

В двери повернули ключом. Слышно было, как Венькина мама осторожно расстёгивает молнии на сапогах. Света она не включала. Снова хотела тихонько проскользнуть в спальню, но не тут-то было. В прихожей, как призрачное изваяние, грозно застыла бабуля.

- А ну-ка, гулёна,  пройди в кухню. Разговор есть! Думаешь, ничего не вижу? Когда бросишь хвостом крутить?! И нечего ребёнка по психиатрам таскать! Он больше тебя в этой жизни понимает! Чтобы завтра же у мужа прощения просила! Ты повод для ссоры дала!

Гневный голос бабули накалялся всё сильнее и сильнее. Слов она не подбирала. Хлестала ими Венькину маму, как пастух блудных коров цепким бичом.

- Заварила кашу, так расхлёбывай! А не то погоню метлой поганой из квартиры! Болтайся, где хочешь и с кем хочешь! Не думай: раз мать твоя, так буду тебя выгораживать! И ребёнка травмировать не позволю!

Много чего наслушалась ёлка за эту ночь. Только к утру, когда бабуля, наконец, вдоволь наругалась, а Венькина мать досыта наплакалась, наступила долгожданная тишина.

Едва поднявшись с постели, Венька в пижаме подбежал к ёлке, взглянул на картинку и громко закричал:

- Бабуля! Смотри! Солнце! Зелёное! Ну что! Теперь я знаю, они помирятся!

(Продолжение рассказа вы сможете прочитать в книге "Жили-были...". Папа с мамой помирились самым загадочным образом).